Ефрейтор Икс [СИ] - Сергей Лексутов

Проснулся он, будто от толчка. Быстро зашарил глазами по небу. Черт, совсем бдительность потерял… Это ж надо так лопухнуться: уснуть посреди реки… Однако небо было пустынным, река — тоже. Он сладко зевнул, потянул из рюкзака вакуумную упаковку ветчины, и тут… Нет, не померещилось. Река резко заворачивала в сторону, а из-за крутого откоса, будто видение, или сибирский Летучий Голландец, выплыл умопомрачительно красивый кораблик. Нет, не выплыл, он как раз стоял, приткнувшись носом к берегу, а на берегу мельтешила разноцветная толпа. Павел глянул в бинокль. Вот уж погоня, или засада так выглядеть не может: разукрашенные девки, толстопузые и толстомордые новорусы, подтянутые лысые мальчики по периметру веселья. Толпа топталась вокруг чего-то, лежащего почти у самого уреза воды, но за лесом ног Павел не мог разглядеть, что там лежало. А потому он схватил весла, и погнал лодку к берегу. Компания была так увлечена, что на Павла обратили внимание только мальчики по периметру. Один из них передвинулся к берегу, к тому месту, куда должен был ткнуться нос лодки, и заорал:

— Куда прешь, рожа?! А ну плыви своим путем!

Павел ласково сказал:

— Ты сначала погляди, кого рожей именуешь, а потом базлай. А то, как раз по собственной роже и схлопочешь…

— Че-е-е?!. — и верзила потянул из подмышки пистолет.

Павел вскинул карабин, и еще ласковее протянул:

— Только дернись, кабан, всех положу. Ты со своей пуколкой никак не вытанцовываешь против серьезного оружия.

Тут, наконец, кто-то из крутых обратил внимание на новый персонаж на сцене. Высокий верзила, с волосатым пузом, высунувшемся из расстегнутой дорогущей спортивной куртки, спросил недовольно:

— Че, здешний егерь, что ли? Сотни баксов хватит?..

Павел рассмеялся:

— Ты что, пацан, с Кипра свалился?! Отсюда до ближайшего егеря тыщи две километров по прямой, а то и все три наберется… Турист я.

— Тури-ист?! — верзила оживился. — Слушай, турист, а у тебя фотика случайно нет?

— А как же… А вы что, в такое экзотическое путешествие отправились, и фотоаппаратов не прихватили?

— Да были у нас фотики, аж два. И даже видюшка. Перетопили по пьянке…

Павел пошарил в форпике, достал фотоаппарат, и тут только разглядел, что лежало на берегу. А лежал там здоровенный матерый сохатый. Павел воскликнул:

— Ба, и как же вы его завалили?!

— А прямо с палубы… Девчонки сфотографироваться хотят — сил нет. Да и нам не мешало бы с таким трофеем…

— Ладно, почему бы и нет… Только, фотографии в обмен на бензин. А то мне до Туринска без бензина неделю телепаться придется…

— А куда тебе торопиться, если ты турист? — удивился пузатый.

— Ну, турист-то я экстремальный. Мы с пацанами на хорошую сумму стукнулись, что я до ледостава дойду до Норильска, а они, соответственно, мне мешать будут всеми доступными средствами. Разве что, без смертоубийства…

Верзила расхохотался:

— Всяк чудит по-своему… А откуда идешь-то?

Павел назвал свой родной город. Верзила прищурился, спросил:

— А кого-нибудь из серьезных людей знаешь?

Павел пожал плечами, сказал:

— Алексея Степаныча знаю, Герку Шнифта… Только я с ним недавно подрался. По пьянке не разглядел, что это он, а он обиделся…

На него посмотрели с уважением. Павел тем временем перемотал пленку, вытащил из фотоаппарата кассету, сунул в карман. Вставил новую, спросил:

— Ну, сами будете фотографировать, или мне вас заснять?

— Да уж снимай… — махнул рукой верзила.

Охотнички фотографировались в разных позах, то, попирая ногой бедного сохатого, то, наоборот, чинно встав полукругом. Одна из девочек попросила у Павла его карабин. Он, было, насторожился, но решил, что с полупьяной компанией управится и одним наганом. Так что, к ее восторгу, нацепил на девчонку и свой пояс, с подсумками и красивым ножом.

Отщелкав две пленки, отдал кассеты волосатому верзиле, не удосужившись поинтересоваться его именем, и напомнил:

— Так как насчет бензинчику?

— А много надо?

— До Туринска. Я думаю, литров пятьдесят. Ну, может, шестьдесят…

Верзила повернулся к кораблику, заорал громоподобно:

— Витек! Притащи три канистры бензина! — после чего, повернувшись к Павлу, спросил: — Если буду в вашем городе, кого спросить?

— А спроси Пашку…

— А кликуха?..

Павел, не моргнув глазом, ляпнул:

— А Палач, моя кликуха…

— Н-ни фига себе… С чего это такая кликуха к тебе прилепилась?

— Да, понимаешь, люблю козлов мочить…

— И много перемочил?

— Да только в этом походе штук восемь завалил… — ухмыльнулся Павел. — А мне кого спросить, если буду проездом в вашем прекрасном граде Красноярске?

— А спроси Ваську Мандарина…

— Кого-о?!

— Мандарина. Так называли китайских князей. Раньше-то меня Китаезой звали. А теперь как-то не солидно…

— Ты, вроде, не похож на китайца…

— Да и ты на палача не похож…

Тут двое парней притащили канистры. Павел быстренько произвел пересчет, достал из кармана баксы. Один парень, было, протянул руку, но Васька Мандарин рявкнул:

— Охренели?! Пашка теперь мой кореш. Не обеднеете…

Павел ухмыльнулся, спросил:

— Значит, я теперь могу надеяться, что если кто про меня спросит — вы меня не видели?

— Нет проблем… Чего нам в чужие игры мешаться?

Забравшись в лодку, Павел дернул шнур — старенький мотор исправно затрещал, и красивенький кораблик будто отпрыгнул назад. Снова плыли по бортам пустынные берега. От монотонности движения, глаза слипались, и, в конце концов, Павел понял, что непременно уснет и врежется с размаху в берег. А потому, углядев речушку, впадающую с правого берега, направил лодку туда. И почти сразу уперся в роскошный завал. Поперек речки упала пара могучих лиственниц; обычное дело в этих местах, когда корни стелятся под самой поверхностью почвы. Но весенними водами их не снесло, но зато навалило поверху еще несколько стволов, и все это теперь висело в метре над поверхностью струящейся воды. Укрытие — не хуже блиндажа. Мало того, что сверху никакой сканер не покажет наличие человека под завалом, а если и покажет, такую толщу никакой гранатомет не прошибет, не то, что пулемет. Потыкав прикладом, Павел убедился в прочности завала, загнал под него лодку, расстелил на дне спальный мешок, сжевал две упаковки ветчины с размоченными сухарями, все это запил ста пятьюдесятью граммами настойки, и почти мгновенно отключился, хоть день еще даже не начал склоняться к вечеру.

Проснулся он на рассвете. Пока наскоро завтракал, чутко прислушивался. Но в просыпающейся тайге не звучало ни единой тревожной ноты. Если бы кто крался — вездесущие сороки тут же подняли бы дикую трескотню. Отвязав веревку, тихонько сплыл вниз по течению. Мотор не заводил, пока не показался просвет — выход на большую воду. Упершись в дно веслом, оглядел реку — никого и ничего. Подумал: — "Интересно, тут и до перестройки было так же пустынно?.." В эти места его биологическая судьба не забрасывала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});